 |
Родился 21.10.1987 Сообщество ВКонтакте |
На бездыбье и стол - дыба,
Из под ярости столб дыма.
Все враги убежали мимо.
Домино. Доминирует рыба.
Сигаретный шипит бутончик,
Отражается в линзе глаза,
Прижимается хобот ночи к
Шатким кранам и скотобазам.
Засыпает дрожащий кролик
в безразмерной крольчиной шубе.
Снится цирк - и смешно до колик.
И смеётся тотальный шулер...
И от фронта бежать и от тыла,
Либо смерть и рот фронт, либо
На бездыбье и стол - дыба,
Из под ярости столб дыма.
***
Трубят в подзорную трубу белёсые поля,
И от кошмарной трубины слипаются глаза,
Как эполеты на плечах убитыми болят,
Как озорно смеётся кровь и падает азарт.
И киснет серая земля и золотой разрыв,
Где фибоначчивы ряды вещдоков и улик,
И неживые чудеса из кроличьей норы
Шагают праздничным гусём в швейцарские нули.
А ты подзорную трубу прикладывай к полям
И слушай грохот колесниц обугленным зрачком.
И представляй, что вся земля поднимется из ям,
Попятится домой. Пешком. Гурьбой. Молчком.
***
Свет замораживающий, обесцвеченный
Загородив собой,
Смотришь за тень, за туман, за дрожание
И за сведение мышц.
Где-то кольцо под порожек укатится,
Пискнет слепая мышь,
Или захлопают уши доверчиво
И отвернутся совой.
Тайна горит, как лучина, излучина,
Как роковой изгиб,
Чуть сладковатым тянущим выблеском.
Мне этот запах знаком.
Где-то взроятся чайники Рассела,
Звёздным взбурлят кипятком.
Где-то начинку сознания выдавят
Больцмановские мозги.
На ноги снизу, как синяя утренность,
Давит холма амвон,
Где-то за тень, за туман, за дрожание
Смотрят. Но далеко.
Пишет в блокнот идеальная копия:
"...Пишет в блокнот идеальная копия,
Всё можно встретить в лесу мироздания,
Кроме себя самого."
***
Скользят в грязи грузовики, гремят железными костями
И мрачным жидким косяком уходят в южные края.
Я повторяю, как осёл: они осёдланы не нами,
Не нами в небе грозовом растянут розовый баян.
Осины листьями блестят, боятся смерти вурдалаков.
Я вынул бы земную ось и запад севером задул,
Но колосится перегной не нами выращенных злаков,
Не мы сидим на тронных пнях в не нами срубленном саду.
И тьма. Назойливо и зло жужжат дхармические мошки,
И этот насекомый гул нелепо пялится на мир.
Путь от пера до топора, от жилок жалобных до ложки –
Лишь кадр, краткий трагифарс, лишь возбуждение, лишь миг.
Ничто не вечно под луной, и обнуление не ново,
Трясутся новые осины обычным ужасом осин.
Скользят в грязи грузовики, болит не сказанное слово.
Я вынул бы земную ось. Но мало сил.
***
Ворс
1.
Разнообразие музык бьётся однообразием нот,
Камнем познаний ушибленный локоть каждый по-разному трёт.
Мрак выражений, в которые гнутся только глаза и рот,
Непознаваем, как точность точки в тесном ряду из трёх.
И, как в окопе, не видно цели и не нужно лица.
Круг расстояний, причин и следствий выпестован и заклят,
А из травы навстречу лесу вспыхивает лиса,
Вспоротым горлом в поле уходит плавающий закат.
И над дорогой спиной качает пыли прозрачный ворс,
Врозь две руки, вековые корни в грозной густой темноте:
Только победа даёт ответ на каждый щемящий вопрос.
Только ответы ведут к победе сетью цепных путей.
2.
Разнообразие текстов льётся однообразием букв,
Собственной совести поодиночке каждый по-разному врёт.
И в мясорубку робко приводит интеллигентный трюк
Думать по-волчьи, белкой крутиться, правый ловить поворот.
Разнообразие бодрости пухнет разнообразием сна.
Каждый своих получает чудовищ. Но самое главное, что
Правды своей не бывает, и наша правда на всех одна.
Это подарок всему, что творится по обе стороны штор.
***
Если хочешь уснуть - не тяни, засыпай,
Головой упади на перину сугробов
И коричневый сумрак еловой коры
Наполняй незаметным волнением снов.
И прямые секутся, выводит кривая
За надбровные дуги вселенной суровой,
Где в кедровые шишки свернулись миры
И трясёт новогодний озноб.
И во сне раздвигая руками метель,
Головой упади в складки внутренней тени.
Так находят ответ и уходят под лёд,
Проводив чудеса и собой закусив.
Упади и как мёртвый лежи в темноте,
Притворяясь обломком кембрийских растений,
Дожидаясь когда семь печатей сорвёт
Поднаготным сгущением сил.
Если хочешь проснуться - мети, засыпай
Полувымерший город слоями сугробов,
Выплюнь снег и чужой бутерброд тишины,
Упади головой в недостроенный дом.
И потом по утру узнавая себя,
Как дурак прокричи, надевая обувь:
"Кто-нибудь да узнает, что будет После,
И никто не узнает, что было До".
***
Рыхлую плоть кварталов
Взрезаешь самим собой,
Куски отпадают: камни,
Колодцы, смерть, сторожа.
И вихри тянутся алые
Припудренных горожан,
От чёрной воды и пламени
Отрубленных медной трубой.
Всё больше в тебе человека
Пугает домов тоска.
И тянет табачным дымом,
Гуашью, соснами, сном.
Идёшь по сырому снегу
И тоже тянет слегка
Скакать между сыром и Крымом,
Своё выбирая зло.
И дальше идёшь, капризный,
Качаясь глазами психа.
Вокруг - городской уют,
Застывший, как манекен
Солёного привкуса жизни,
Когда по морде дают.
А в космосе снова тихо.
Никто не понят никем.
***
Внутри себя заточённому узнику
Немного Вселенной дай,
Ушами глотая музыку,
Глазами щупая даль,
Внедряясь в код новорожденный
Свидетелем и творцом,
И падая в тело родины
Опухшим от слёз лицом...
Придётся жить центробежнее,
Вменяя себе в вину
И будущее, и прежнее,
И русскую тишину.